Артем Ермилов: "В Казахстане много моды, но мало стиля. В России наоборот"

Аудитория в 200 с лишним тысяч человек (паблики ВКонтакте, Instagram и Telegram), сотрудничество с Adidas и IKEA, собственные капсульные коллекции (последняя – Acid Summer). Что еще можно сказать об ÖMANKÖ? 

Если сформулировать кратко, это платформа, нацеленная на развитие локальной культуры. Несмотря на то, что в основном мы транслируем контент и информацию с Запада, главная ближайшая цель — помогать развиваться людям в Москве и России. Если, например, в Челябинске живет неизвестный, но гениальный художник, то мы дадим ему возможность поработать, условно, с Adidas. Даже если у него не было опыта. Для меня в ближайшие годы ÖMANKÖ — это платформа, которая поможет людям расти и формировать внутреннюю культуру в России.

Будущее именно за такими платформами, за пабликами и telegram-каналами. Говорю на личном примере и не для того, чтобы похвастаться, но, например, когда компании уровня Adidas и Nike идут не в любимый Vogue или Buro, а обращаются к нам — это показатель влияния подобных платформ. Скоро они заменят не только сайты, но и привычные нам медиа. 

Поделись ссылками на знаковые материалы ÖMANKÖ.

Интервью с диджитал художником Томом Галле из Нью-Йорка. Это мой любимый материал, потому что я следил за героем с самого начала его пути. И потом выпала внезапная возможность с ним поговорить. 

Сейчас у нас также в процессе интервью с Дэвидом Касавантом – это владелец самой дорогой коллекции дизайнерских архивов одежды в мире. Он одевает Канье, Трэвиса и других. Дает вещи в аренду, но не продает. 

Из съемок – проект про архивные вещи от культовых дизайнеров. Мы хотели показать, что они есть и в России. В течение трех месяцев собирали архивы через разных коллекционеров и шоурумы и сняли их с Яной Давыдовой в стиле ретро-каталога. Сложный, но крутой проект – без каких-либо партнерских инвестиций, полная творческая свобода. Он у меня самый любимый, хотя после него мы еще проектов 15 сделали. Думаю, что люди его пока не поняли. И это хорошо. Его поймут лет через пять. 

Ты основал ÖMANKÖ, когда еще учился в школе. Возраст был помехой или преимуществом?

Скорее, вызывал много проблем. Особенно в Казахстане. Когда ты приходишь к людям в 14 лет и предлагаешь поработать, к тебе относятся скептически. А в России неважно, какой у тебя возраст в паспорте — важен твой ментальный, внутренний возраст. В этом чувствуется принципиальная разница. 

Первое, чем я увлекался – это IT технологии. В 13 лет я с командой пытался разрабатывать приложения и не думал, что меня когда-то затянет в моду. Я ни школу не окончил, ни высшее образование не получил (у меня высшее самообразование). 

У меня был доступ к интернету – его достаточно для полноценного и всестороннего развития. Интернет дает возможность узнать о чем угодно. Главное, чтобы человек правильно сформулировал свой вопрос. Как говорит любимый дизайнер молодежи Верджил Абло, – “Спрашивайте обо всем!”

О чем думает молодежь в России? Видят ли твои сверстники для себя перспективы в родной стране?

Коренные жители хотят уехать. В России много молодежи, которая имеет влияние на своих сверстников – какие-то рэперы, блоггеры… Государству это не нравится. И люди думают — меня один раз ограничили, пора переезжать в Америку, там будет свободнее. Никто не хочет остаться и попробовать пробить себе путь здесь, за самих же себя постоять. 

Другие казахстанцы, которые туда приезжают – Айсултан Сеитов, Медет Шаяхметов – думаю, тоже этого не чувствуют. В России можно свободно развиваться. 

Я бы хотел помогать ребятам – творцам, визионерам – которым кажется, что для них здесь нет возможностей или слишком много конкуренции. Показать, что они и в России могут что-то делать. ÖMANKÖ будет подтягивать к себе таких людей, помогать им работать с брендами и расти над собой. 

Есть отличия в том, как одевается молодежь в России и Казахстане?

Здесь много моды, но мало стиля — в этом проблема. В России наоборот. Мода — это уходящие и приходящие тренды. Мы больше за стиль, ведь его человек вырабатывает сам. Стиль есть там, где мы сидим (редакция BLVD), в каких-то узких кругах, в квартирах. 

Каждый раз, как я сюда возвращаюсь, вижу много молодежи в фейковых вещах. Люди больше придают значения не ценности предмета, а его виду. Неважно — подделка или нет, главное, в Supreme я выгляжу классно. Многие думают так: фейк – это то же самое, но дешевле. Зачем переплачивать?

Понимание, что стоит за оригинальной вещью, придет. В России оно появилось относительно недавно. Люди научатся уважать труд дизайнеров, это вопрос времени.

О чем говорит твой персональный стиль?

У меня его нет. Я всегда был за комфорт и не надену то, в чем мне неудобно, даже если это красиво. Мне кажется, мода скоро тоже перейдет в комфорт. В правильный крой, правильный фит, вещи, в которых тебе удобно. 

Любимые бренды — Alyx, Alexander McQueen, Martine Rose, Prada, Undercover, TAKAHIROMIYASHITATheSoloist, Raf Simons и Margiela, конечно. Из нового российского – только если дружеские бренды: БОГЕМА, Chiveskella, Gallorevision и т.д. Здесь пока нет полноценных и хороших брендов. Когда-то был Симачев, пока не стал делать футболки с мультиками и прочей дичью. Его первые коллекции мне казались гениальными. 

Если в прошлом мода определяла, как выглядят люди, то сейчас мы формируем моду. Как было раньше? Мода — это худые мальчики и девочки, которые ходят по подиумам. Если ты пухлый, то ты не модный, потому что есть общепринятые правила, в которых ты должен существовать. Теперь же от людей зависит, что создают бренды, к нам стали прислушиваться. А еще моду формируют творцы. Если интересный человек наденет непопулярные джинсы, они сразу заиграют по-новому.

Желание быть модным не противоречит идее осознанного потребления?

Мне кажется, новый тренд — он как раз о переработке. Новая мода призывает носить старое. Не возвращаться к архивам, а именно перерабатывать. 

Многие бренды делают одежду из старых вещей, перешивают и сшивают их — это хороший цикл. Мода в принципе циклична, но каждый новый круг определяется прогрессом. Текущий в том, что люди могут быть собой, а теперь еще и с пользой для общества и минимальным ущербом для экологии. Бренды переделывают свои же вещи, не тратя новое сырье. Это новый этап развития.

Как выбирать модную одежду, которая позволяет быть собой, в мире, где все носят одни и те же вещи?

Кто-то покупает кроссовки, потому что “они есть у всех и должны быть у меня.” Я сам ношу кроссовки, которые есть у всех. Но покупаю их не для того, чтобы люди меня заценили – я расцениваю новую модель не как что-то, актуальное именно сейчас, а как архив через пять-шесть лет. 

Иногда вижу вещь и думаю: сейчас люди ее не поняли, но через несколько лет поймут, когда число таких вещей будет ограничено. Так в принципе со всеми архивами сейчас. Раньше Margiela не понимали, а теперь бренд стал культом – потому что люди потеряли доступ. 

Фото: Абулхаир Распеков

Интервью: Далель Бисетаева